Ислам в русской литературе

[Тюльпанчик]

Ислам в русской литературе: о чем писали Пушкин, Гоголь, Лермонтов?

Не позабудь: Коран – остереженье,
Он указание, куда и как идти.
В его строках – всегда внушенье,
И означение пути.

К.Бальмонт

Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Достоевский, Толстой – думаем, никто не будет спорить, что имена эти известны по всему миру, а их произведения есть золотой фонд мировой классической литературы. Но далеко не каждый знает о том, что в своём творчестве эти поэты особое внимание уделяли Исламу, Пророку Мухаммаду (мир ему и благословение Всевышнего) и Благородному Корану.

Ранее мы говорили о том, как Лев Толстой был связан с исламской религией и какое влияние он оказал на ищущий ум писателя. А сегодня мы хотим познакомить Вас более подробно с предпосылками появления интереса к «магометанству» со стороны ведущих российских поэтов и писателей.

Обратимся к событиям XIX века. Русско-турецкая война 1829 года завершилась Адрианопольским миром в канун 1500-летия переноса Константином Великим столицы из Рима в Византию. Перед этим 8 августа русские без боя вошли в Адрианополь, остановившись перед незащищённым Стамбулом. Почему для нас примечательно это событие? Всё просто: среди участников оказались два великих поэта и дипломата – Пушкин и Тютчев. Александр Пушкин с войсками генерала Паскевича вошел в Арзрум, Тютчев же представлял русскую дипломатию в Европе. Отход русских от Стамбула Пушкин связал с походом князя Олега на Царьград в IX в.

Стихотворение «Олегов щит» – предупреждение государю и потомкам. Но для нас более интересны отдельные строки стихотворного произведения:

Аллах! Пролей на нас Твой свет!
Краса и сила правоверных!
Гроза гяуров лицемерных!
Пророк твой – Магомет! ...
О наша крепость и оплот!
Великий Бог! Веди нас ныне,
Как некогда Ты вёл в пустыне
Свой избранный народ! Г
лухая полночь! Всё молчит!
Вдруг … из-за туч луна блеснула –
И над воротами Стамбула Олегов озарила щит!

Мы видим, что через строки поэты призывали забыть о губительной мечте завоевать Константинополь. Повествуя о гибельных завоевательных амбициях османских воинов, Пушкин находит причину противостояния Турции и России именно в том, что люди отошли от заветов Пророка (мир ему и благословение Всевышнего):

Стамбул заснул пред бедой.
Стамбул отрёкся от Пророка;
В нём правду древнего Востока
Лукавый Запад омрачил –
Стамбул для сладостей порока,
Мольбе и сабле изменил.
Стамбул от поту битвы
И пьёт вино в часы молитвы.
Там веры чистый дух потух.
Там жёны по базару ходят,
На перекрёстки шлют старух,
А те мужи в харемы вводят
И спит подкупленный евнух.
Пришло наказание: Аллах велик!

Раз уж мы имели смелость завести разговор об исламских мотивах в русской поэзии, то нельзя обойти стороной и «Подражания Корану» А. Ротчева (1828), «смелые» подражания Пушкину по форме. Это произведение посвящено созданию Творцом «небес и человека»; ниспосланию Пророку Мухаммаду (мир ему и благословение Всевышнего) «созданья тайны» и «благого слова»; вере в судьбу и «Судный день», «Всесильности Творца» и «строптивости богача».

Хочется обратить внимание и на стихотворение «Мухаммад» за авторством Вельтмана, в котором он говорит о жизненном пути Пророка (мир ему и благословение Всевышнего), о грядущем рае:

Восток! Тебе на лоне Абраэма
Отверсты горние, сапфирные врата.
И вечный цвет любви под пальмами Эдема
Готовит сладкие объятья и уста!

Там, где упоминается имя Пушкина, нельзя не сказать и о Лермонтове, который очень рано постиг мир Ислама через пушкинского «Кавказского пленника». С самого детства его сердце было покорено Кавказом, который и открыл ему манящий и загадочный для русской души Восток:
«Начал учиться по-татарски, язык, который здесь необходим, как французский в Европе... Я многому научился у азиатов, и мне бы хотелось проникнуть и таинства азиатского миросозерцания, зачатки которого для нас малопонятны. Но поверь мне, там, на Востоке, тайник новых откровений».
Слова Пророка Мухаммада (мир ему и благословение Всевышнего) о том, что после него будет три века движения и десять веков отступления, а затем нового движения (XXI в.), можно прочитать в его песне «Спор»:

Род людской там спит глубоко
Уж девятый век.

Одним из ранних произведений Лермонтова является восточная песня «Измаил-Бей». Примечательно время её создания – 1832 год, когда имамом Чечни и Дагестана стал Шамиль.

«Велик Аллах и Магомет» –
… Сама могила Покорна им!
В стране чужой
Мой брат храним был их рукой…

Красной нитью через всё творчество Михаила Лермонтова проходит мотив веротерпимости и недопустимости унижения другого человека из-за его религиозных воззрений. Ярким примером тому являются строки из «Я к вам пишу случайно…» (1840г.):

… Я жизнь постиг;
Судьбе, как турок иль татарин,
За всё я равно благодарен;
У Бога счастья не прошу
И молча зло переношу.
Быть может, небеса Востока
Меня с ученьем их пророка
Невольно сблизили …
У речки, следуя пророку,
Мирной татарин свой намаз
Творит не поднимая глаз …

Большая часть произведений Лермонтова посвящена войне, трагическим событиям. А там, где война, там неотступно следуют за человеком мысли о судьбе, о фатальном исходе, о смерти. Достаточно вспомнить главу «Фаталист» из произведения «Герой нашего времени»: «Рассуждали о том, что мусульманское поверье, будто судьба человека написана на небесах, находит и между ними христианами, много поклонников».

В «Подражаниях Корану» пушкинские слова «молитву смиренно твори» относятся к Пророку Мухаммаду (мир ему и благословение Всевышнего). Позже из-под пера поэта выйдут слова и о «молитве» своей няни, Арины Родионовны. Лермонтова, быть может, «невольно сблизили» с Исламом «небеса Востока», а Пушкина – прапрадед «Ибрахим» (Ганнибал) или полный поэзии «небесный Коран».

В «Сияющем Коране» и первой части «Подражаний Корану» Пушкина мы можем прочитать клятвы Бога. Лермонтов создал «Демона. Восточную повесть», где с целью обольщения дочери Синодала Тамары Демон лишил жизни её жениха и расточал лицемерные клятвы:

Клянусь я первым днём творенья,
Клянусь его последним днём,
Клянусь позором преступленья
И вечной правды торжеством.
Здесь вера в Судный день,
Где правда восторжествует над позором преступленья…

Фёдор Достоевский говорил, что Пушкин смог проникнуть в дух Благородного Корана мусульман, став первым поэтом, назвавшим Ислам мировой религией, а не созданием Пророка Мухаммада (мир ему и благословение Всевышнего).

Что интересно, Николай Гоголь и вовсе читал студентам лекции об идеальном правителе «Аль-Мамуне», цитировал «огненные слова Корана».

Мужайся ж, презирай обман,
Стезею правды бодро следуй,
Люби сирот и Мой Коран
Дрожащей твари проповедуй.
«Подражания Корану» А.С.Пушкин

Ильмира Гафиятуллина

[Тюльпанчик]

Коран в русской поэзии XIX–XX вв.

Вслед за Пушкиным и Лермонтовым к священной книге мусульман проявляют интерес и другие классики русской поэзии. Образы Мухаммада и его сподвижников, арабских халифов и турецких султанов вдохновляли П. А. Вяземского (1792–1878), А. А. Шишкова (1799–1832), А. Н. Муравьёва (1806–1874), В. Г. Бенедиктова (1807–1873), А. А. Фета (1820–1892).

Исполнены мусульманской патетики первые строфы стихотворения Ф. И. Тютчева (1803–1873) «Олегов щит»:

Аллах! Пролей на нас свой свет!

Краса и сила правоверных!

Гроза гяуров лицемерных!

Пророк Твой — Магомет!

Попытку погрузиться в необычный мир исламских верований предпринял А. Подолинский (1806–1886) в поэме «Див и пери», а также знаменитом стихотворении «Гурия»:

Когда стройна и светлоока

Передо мной стоит она,

Я мыслю: гурия Пророка

С небес на землю сведена!

В конце XIX — начале XX века развитие российского востоковедения и появление переводов на русский язык поэтических произведений арабских и персидских авторов снова пробудило интерес поэтов к исламу. Мусульманские образы и традиции были воспеты в стихах В. В. Хлебникова (1885–1922), А. А. Ахматовой (1889–1966), С. А. Есенина (1895–1925).

М. А. Лохвицкая (1869–1905) заимствовала сюжет поэмы «На пути к Востоку» из коранической истории о посещении царя Соломона царицей Савской Билкис. Глубоко почтительное и уважительное отношение к исламу хранил великий русский классик И. А. Бунин (1870–1953), ряд стихотворений которого начинались эпиграфами из Корана.

Русские поэты высоко ценили мужество сынов ислама, их преданность вере, нравственные добродетели и духовную чистоту. Они поднялись над политикой и увидели в мусульманах, живущих бок о бок с ними, немало достоинств. Их стихи и поэмы, воспевающие героику ислама и мусульманский дух, до сих пор будоражат воображение читателей и пробуждают в них живой интерес к исламской культуре.

[Тюльпанчик]

Коран в творчестве русских мыслителей.

В XIX веке блестящие умы России начали глубже изучать исламскую культуру и переосмыслять значение ислама для будущего России. Размышлениям о Коране и исламе предавались представители как западнического, так и патриотического направлений в русской философской мысли.

Главный западник XIX века П. Я. Чаадаев (1794–1856) охарактеризовал мусульманскую веру как «одно из самых замечательных проявлений Закона», а Пророка Мухаммада — как величайшего человека. Размышляя об исторической миссии ислама, Чаадаев не ограничивает её чисто культурным вкладом — передачей богатого материала и ценных знаний Европе. Он видит в нём одно из проявлений религии Откровения, незримым и таинственным образом связанное с христианством.

По мнению родоначальника славянофильства А. С. Хомякова (1804–1860), ислам — не антихристианская религия. Напротив, философ рассматривал его как религию, близкую к христианству, основанную, хоть и отчасти, но на истинных началах. Одной из главных причин быстрого распространения ислама он считал исключительную нравственность мусульманских правителей и моральное превосходство приверженцев ислама над своими противниками.

Много внимания уделял изучению Корана великий русский философ В. С. Соловьёв (1853–1900). Хотя он и рассматривал ислам как христианскую ересь, что было вызвано отсутствием объективных трудов на исламскую тематику, тем не менее учёный дал мусульманскому вероучению весьма высокую оценку: «Духовное молоко Корана ещё нужно для человечества». В своей знаменитой работе «Магомет: его жизнь и религиозное учение» (1896) Соловьёв приходит к осознанию того, что различия между исламом, христианством и иудаизмом лежат не в нравственной, а религиозно-метафизической области, что предполагает возможность взаимопонимания и положительного общения между их последователями.

Глубокий след оставил Коран на творчестве и мировосприятии выдающегося русского классика Льва Николаевича Толстого (1828–1910). Его знакомство с исламом началось в тринадцатилетнем возрасте, когда его семья переехала в Казань. В 1844 г. юноша поступил в Казанский университет на отделение восточных языков философского факультета. Некоторое время он учил арабский и тюркские языки под руководством патриарха российского востоковедения А. К. Казембека (1802–1870). В 1851 г. старший брат Николай уговорил его ехать с ним на Кавказ, где почти три года писатель жил в казачьей станице на берегу Терека, выезжая в Кизляр, Тифлис, Владикавказ. Обычаи и нравы горцев-мусульман нашли отражение в автобиографической повести «Казаки», рассказах «Набег», «Рубка леса», а также в поздней повести «Хаджи-Мурат». Знаменитые «Севастопольские рассказы», написанные в Крымскую войну, запечатлели не только трагизм войны, но и нравы коренного мусульманского населения края.

Эти мыслители были выразителями самых прогрессивных идей своего времени. Их взгляды не потеряли своей актуальности и сегодня, когда в российском обществе закладываются прочные основы для долгосрочного межрелигиозного мира и диалога. Ознакомление с Кораном и ролью ислама в развитии мировой цивилизации позволило учёным и философам отказаться от стереотипов, господствовавших в российском обществе со времён Ивана Грозного, и сделать шаг к новому религиозному сознанию, суть которого можно выразить словами: не я владею Истиной, но Истина владеет мной.

[Тюльпанчик]

Ислам в жизни, творчестве и философских воззрениях Льва Толстого

«Знание отличается от веры тем, что знаем мы одним рассудком и поэтому можем определить словами предмет знания, верим же всем духовным существом нашим и, хотя более уверены в предметах веры, чем в предметах знания, не можем словами определить предмета веры» Лев Толстой.

Лев Николаевич Толстой – один из немногих писателей, ставший известным не только в самой России, но и по всему миру, в том числе особо любим он был на мусульманском Востоке. Немалое значение в этом сыграла его активная переписка с известными духовными лидерами восточного мира (индусом Махатмой Ганди, египтянином Мухаммедом Абдо и др.), а также популяризация его идей в мусульманской прессе как на арабском, так и на тюркских языках.

О том, какую роль сыграл Ислам в жизни, творчестве и философских воззрениях Льва Толстого, почему он так углубился в учение Пророка Мухаммада (мир ему и благословение), говорили сегодня в рамках круглого стола в стенах Музея исламской культуры, в котором приняли участие профессора Казанского федерального университета, Института языка, литературы и искусства АН РТ, музейные специалисты.

Когда будущему известному русскому писателю едва исполнилось 13 лет, семья переехала в Казань, древний город на Волге, бывший в Средневековье одним из центров мусульманского государства Волжская Булгария. Именно в Казани дед будущего писателя Илья Андреевич был губернатором с 1815 по 1820 годы, там и поныне сохранилась его могила на Кизическом некрополе.

В 1844 году юный Толстой поступил в Казанский университет на Отделение восточных языков Философского факультета. Пусть недолго, но здесь – одного из основателей российского востоковедения. В 1851 году старший брат писателя Николай уговорил его ехать вместе на Северный Кавказ, где почти 3 года Толстой жил в казачьей станице на берегу реки Терек, выезжая в Кизляр, Тифлис, Владикавказ и участвуя в военных действиях.

Величественная природа Кавказа, знания о быте и нравах воюющих сторон, постижение характеров, сформированных «духом гор» и Исламом, воплотились в автобиографической повести Толстого «Казаки», рассказах «Набег», «Рубка леса», а также в поздней повести «Хаджи-Мурат». Позже писатель отмечал в дневнике, что полюбил этот «край дикий, в котором так странно и поэтически соединяются две самые противоположные вещи – война и свобода».

Позднее он вёл переписку с Мухаммадом Абдо (1848-1905 гг.), известным реформатором Ислама, ставшим с 1899 года главным муфтием Египта. Переписка с Абдо – это отдельная увлекательная тема, говорящая о глубоком интересе Толстого как к теории Ислама, так и к его социально-реформаторскому потенциалу во имя улучшения жизни народов мира. Общение с арабским учёным, носителем языка и традиций самого Пророка (мир ему и благословение) стало особо важным для Толстого – ведь он сам переводил на русский язык хадисы. Толстой считал знание хадисов столь же важным для русских читателей, как и знание мудрости других народов.

Удивительно тесным стало общение Льва Толстого с мусульманами-тюрками. Первыми стали активно переводить Толстого на свой язык азербайджанцы в 1896 году. Он переписывался и лично общался со многими татарами, как сторонниками традиционного мусульманства, так и обновителями. И эта сторона его жизни – диалог с татарами – тоже отдельная увлекательная тема. Если с носителем арабской учёности Абдо Толстой мог только переписываться, то с татарами было многократное живое общение лицом к лицу. Его необычайно волновали религиозные вопросы, в частности, Ислам. Татары знали об этом и писали ему о своей вере: спрашивали, советовались, спорили. В конце XIX – начале XX веков не осталось, пожалуй, ни одного татарского писателя или общественного деятеля, который в той или иной мере не обращался бы к творчеству и учению Льва Николаевича Толстого…

Шейх-Касим Субаев писал Толстому из Казани: «Великому учителю нравственности. Я от имени всех мусульман России приношу благодарность за то, что Вы учили нас и вообще народы без различия вероисповедания и национальности. И кроме того, Вы, великий учитель жизни, трудились, описав жизнь башкир в маленьком, но ценном произведении — рассказе «Ильяс», который я перевёл и издал».

Подчеркнём, что в зарубежных исламских странах Толстой не бывал – но лично знакомился с Исламом через кавказцев, татар и башкир. География его «исламских путешествий» - это Северный Кавказ и Астрахань, Оренбург и Башкирия, татарские поселения в Поволжье и на Пензенской земле, наконец, Крым. Особую известность в России вызвала переписка Толстого с татарином Асфандияром Воиновым. «Таких людей, как наш дорогой учитель и мировой писатель (не будет сказано в льщение), рождают не годы, а века, а особенно старая матушка Россия родила в 2000 лет только одного в лице дорогого нашего графа Л.Н.Толстого, да просветится его душа теперь и в будущем вечною, незабвенною памятью!», — пишет Воинов Толстому. «Переходя к Вашему веровосстановлению и понятию, вижу, что Вы признаёте и верите во единого Бога. Это очень хорошо. Это самое есть вера Ислама и учение Пророка». Толстой вполне доброжелательно отвечал на эти письма из Стамбула. «Ваше согласие с главными пунктами моего верования, выраженного в ответ Синоду, очень было мне радостно. Я очень дорожу духовным общением с магометанами», — писал он Воинову. …

6 (19) ноября 1910 года Лев Николаевич Толстой произнёс последние слова, обращённые к собравшимся у его постели близким: "...Пропасть народу, кроме Льва Толстого, а вы смотрите на одного Льва... Мужики так не умирают..." И уже в полузабытьи: "Люблю истину..." Лев Толстой многое понимал и ценил в Исламе, знал правоверных разных национальностей, дружил и переписывался с ними. И оставил нам как высокохудожественные образы мусульман, особенно кавказцев и татар, так и не всегда бесспорные, но глубокие и волнующие мысли об Исламе. Ближе ознакомиться с его деятельностью можно на выставке «Лев Толстой и исламский мир», которая находится в стенах Музея исламской культуры

«Я бы очень рад был, если бы вы были бы одной веры со мной. Вы вникните немножко в мою жизнь. Всякие успехи жизни – богатства, почестей, славы – всего этого у меня нет. Друзья мои, семейные даже, отворачиваются от меня. Одни – либералы и эстеты – считают меня сумасшедшим или слабоумным вроде Гоголя; другие – революционеры и радикалы – считают меня мистиком, болтуном: правительственные люди считают меня зловредным революционером; православные считают меня дьяволом. Признаюсь, что это тяжело мне... И потому, пожалуйста, смотрите на меня, как на доброго магометанина, тогда все будет прекрасно».

Ильмира Гафиятуллина

[Морская]

Источник цитаты «Знание отличается от веры тем, что знаем мы одним рассудком и поэтому можем определить словами предмет знания, верим же всем духовным существом нашим и, хотя более уверены в предметах веры, чем в предметах знания, не можем словами определить предмета веры» Лев Толстой.

Интересная мысль.

[Тюльпанчик]

Как потомок мигранта основал литературный русский язык и воспел на нем Священный Коран




6 июня в России и во всем мире отмечают день рождения Александра Пушкина, а с 2011 года еще и День русского языка. Основоположником литературного русского языка филологи считают именно Пушкина, который своим творчеством, как никто другой, обогатил национальную культуру, стал ее проводником далеко за пределы России. Александра Сергеевича по праву называют солнцем русской поэзии, классиком, которого знают и любят, независимо от возраста.

Впрочем, через все творчество Пушкина проходят красной нитью восточные и исламские мотивы. Это неудивительно, ведь Россия, издревле, начиная с ордынских времен, соприкасалась с исламской культурой, которая оказывала влияние на умы и сердца не одного поколения русских людей. Кроме того, прадед Пушкина Ибрагим Ганнибал был сыном мусульманского африканского князя. В 1703 году его в детском возрасте захватили в плен и отправили в султанский дворец в Константинополе, а через год русский посол Савва Рагузинский привез его в Москву и подарил Петру I, охочему до всякой иностранной экзотики. Царь крестил мальчика и тот получил отчество Петрович.

Во многом благодаря незаурядным природным талантам «мигрант» Ганнибал стал главным военным инженером русской армии, в 1759 году получил звание генерал-аншефа. В 1762 году вышел в отставку. Во втором браке у Ганнибала родился сын Осип (Юсуф), дочь которого стала впоследствии матерью Пушкина. От знаменитого предка Александр Сергеевич унаследовал не только восточную внешность, но незаурядную любознательность и талант. Пушкин не раз обращался, в том числе в художественной форме, к образу своего прадеда. Ему посвящен неоконченный роман «Арап Петра Великого». Зов крови, несомненно, отразился и на других произведениях великого поэта.

Одним из наиболее ярких стихотворений Пушкина стало «Подражание Корану», которое было написано под влиянием Священного Писания мусульман. Есть в нем такие строки:
Творцу молитесь; он могучий:
Он правит ветром; в знойный день
На небо насылает тучи;
Даёт земле древесну сень.
Он милосерд: он Магомету
Открыл сияющий Коран,
Да притечём и мы ко свету,
И да падёт с очей туман.